Вернуться на [главную страницу]. Вернуться на [предыдущую страницу].

Журнал "Техника молодёжи"

На переднем крае науки.

Кварки - новая глава саги о микромире.

Василий Кривощёков, физик.

      Элементарны ли элементарные частицы? Не так давно этот вопрос мог показаться парадоксальным. Ведь элементарные частицы, как прямо следовало из их названия, считались самыми маленькими “кирпичиками” мироздания, и предположение о том, что эти частицы состоят из чего-то ещё, показалось бы просто бессмысленным...

      Однако, пытаясь создать стройную картину микромира, физики пришли к выводу, что им не хватает ещё более мелких “кирпичиков”...

      Все свойства частиц, которые удаётся установить в порой очень сложных экспериментах, так или иначе связаны с их взаимодействием. Например, массу и заряд частицы можно определить по её взаимодействию с гравитационными и электромагнитными полями.

      Если взглянуть на развитие наших знаний о различных типах взаимодействий с исторической точки зрения, то мы увидим, что до важных открытий в области ядерной физики учёные очень хорошо объясняли известные им явления на основе всего лишь двух видов сил, или, как говорят физики, взаимодействий — гравитационного и электромагнитного. Астрономия полностью основывалась на гравитационных силах, а для объяснения микроскопических свойств атомов, молекул и твёрдых тел достаточно было электромагнитных. Положение радикально изменилось, когда выяснилось, что в природе существуют ещё два типа взаимодействий: слабые силы, ответственные за распад нейтронов, и сильные, необходимые для объяснения связи протонов и нейтронов в ядрах атомов. Физика элементарных частиц подтвердила и уточнила результаты, полученные при изучении ядер. Оказалось, что сильные взаимодействия примерно в сто раз сильнее электромагнитных. Слабое — значительно слабее электромагнитного, но намного превосходит гравитационное. Кроме того, было установлено, что эти силы проявляются лишь на очень малых расстояниях — меньших, чем размер ядра атома.

      Фундаментальное различие типов взаимодействия позволило разделить элементарные частицы на группы (в зависимости от того, как они взаимодействуют между собой). Одну группу составляют лёгкие частицы, или, как их принято называть, — лептоны. К лептонам относятся электрон, мюон — частица, которую ещё называют “тяжелым электроном”, так как она тяжелее электрона в 200 раз, а также два типа нейтрино. Этими четырьмя частицами, а также их античастицами до недавнего времени и исчерпывался список лептонов. Для них возможны только слабые и электромагнитные взаимодействия.

      Малонаселённому миру лептонов противостоит семейство из нескольких сотен частиц, для которых основным является сильное взаимодействие. Такие частицы были названы адронами — тяжёлыми частицами. К ним, например, относятся протоны и нейтроны, потому что именно сильное взаимодействие ответственно за удержание их в ядрах атомов.

      Таким образом обнаружилось, что важнейшие свойства элементарных частиц в значительной мере определяются тем, как они взаимодействуют. Это, в конце концов, не так и удивительно для микромира — области, где частицы могут превращаться друг в друга, а время их жизни часто равно 10^-23 с. Понятно, что задача исследования таких “беспокойных” объектов чрезвычайно сложна. Тем не менее за последние десять лет благодаря развитию ускорительной техники удалось установить, что большинство элементарных частиц вовсе не элементарны! Точнее сказать, только лептоны дают все указания на то, что они являются элементарными частицами. Электрон, например, ведёт себя как точечный заряд. Даже при разгоне его до огромных энергий никакой внутренней структуры обнаружить не удаётся.

      Ситуация с адронами оказалась куда более загадочной. Исследуя процесс столкновения электронов очень высокой энергии с протонами, учёные заподозрили, что внутри протона как будто бы находятся какие-то точечные объекты. Всё это очень напоминало времена Резерфорда, когда считалось, что атом — положительно заряженное облако с плавающими внутри его отрицательно заряженными электронами. Изучая рассеяние α-частиц, Резерфорд обнаружил внутри атома резко ограниченный центр — ядро. Но если по аналогии с атомом предположить, что протоны, а также и все остальные адроны — какие-то составные объекты, то возникает естественный вопрос: а как же они устроены? Как это ни удивительно, но ключом, позволившим учёным разобраться в сложной внутренней структуре адронов, оказалась их многочисленность...

"Три кварка для мистера Марка" - эта строчка из произведения Дж.Джойса "Поминки по Финнегану", навела американского физика М.Гелл-Манна на мысль назвать предложенные им гипотетические частицы "кварками". Вначале кварки были трёх сортов, или, как теперь говорят, "ароматов", u-кварк - "верхний", d-кварк - "нижний" и s-кварк - "странный". Недавно к ним присоединился ещё один - "очарованный", c-кварк. Смешные картинки, изображающие эти удивительные частицы, придумал тоже физик - А.Де-Рухула. Кроме ароматов, кварки имеют ещё три "цвета", так что всего их теперь стало двенадцать (и столько же антикварков). Из этих частиц, пользуясь простыми правилами, удаётся построить почти все известные элементарные частицы.

      Если взглянуть на таблицу известных адронов, то впечатления простоты не возникает. Однако упорядоченность всё же существует. Подобно тому как все элементы таблицы Менделеева можно разделить на большие группы похожих между собой по своему химическому поведению элементов, все адроны также удалось разбить на большие группы, так называемые супермультиплеты. Группировка адронов в супермультиплеты включала восемь параметров, или, как их принято называть, квантовых чисел. Эта классификация получила название восьмеричного пути.

      В каждом супермультиплете частицы имели одинаковое значение вектора спинового углового момента или просто спина. Ведь согласно правилам квантовой механики частица или система частиц может находиться лишь в некоторых вращательных состояниях, поэтому её угловой момент может принимать только вполне определённые значения. Для измерения спина частиц используется единица измерения, примерно равная 1.5*10^-27 эрг*с. Тогда спин всех частиц получится равным целому или полуцелому числу. Адроны с полуцелым спином, таким, как 1/2 или 3/2, были названы барионами (сюда относятся протон, нейтрон и многие другие частицы). Адроны, спин которых равен целому числу — 0 или 1, — называются мезонами. Различие частиц по спину чрезвычайно важно: от того, имеет частица целый или полуцелый спин, существенным образом зависит её поведение. Для частиц с полуцелым спином, таких, как электрон, должен выполняться принцип запрета Паули, в то время как для частиц с целым спином такого ограничения нет.

      Кроме того, частицы различаются также по электрическому заряду и странности. Странностью согласно причудливой терминологии, принятой в этой области физики, было названо квантовое число, введённое для описания некоторых адронов, обнаруженных в 1950 году. Эти частицы отличались от своих собратьев необычайно большим временем жизни — от 10^-1О до 10^-7 с (обычно же адроны распадаются примерно за 10^—23 с).

      Восьмеричный путь позволил не только упорядочить известные в начале 60-х годов частицы, но и предсказать существование новой — отрицательно заряженной ω-частицы, которая действительно была открыта в 1964 году. Более того, все адроны без исключения попадали в соответствующее семейство. Красота и упорядоченность такого построения вызывала заслуженное восхищение, однако в целом картина выглядела довольно загадочной. Ведь должны же были существовать внутренние причины такого упорядочения? Тогда и возникло предположение о существовании более мелких “кирпичиков”, скрепляющих всё строение.

      В 1963 году два американских физика — Мюррэй Гелл-Манн и Джордж Цвейг независимо друг от друга предложили гипотезу, согласно которой все адроны должны состоять из более простых частиц — кварков. Барионы — из трёх кварков, а мезоны — из двух — кварка и антикварка. Несмотря на обилие адронов, оказалось, что для построения всех частиц этого класса достаточно иметь только три типа, или, как теперь говорят, три аромата кварков: u — кварк (up) “верхний”, d — кварк (down) “нижний” и s — кварк (sideways) “боковой”, или, как чаще говорят, strange — “странный”.

      Казалось, наконец-то найдены “настоящие” элементарные частицы, из которых состоят адроны. Если обратиться к историческим аналогиям, то, по мнению физиков, гипотеза существования кварков должна была бы сыграть в физике элементарных частиц примерно такую же роль, как открытие строения электронных оболочек атомов для объяснения свойств химических элементов. Однако кварки должны были обладать особыми свойствами: в то время как у всех наблюдаемых частиц электрический заряд равен целому числу зарядов электрона, у кварков он должен быть дробным. Тем не менее кварковая гипотеза приобрела многочисленных сторонников. Действительно, пользуясь простыми правилами, можно было построить любой наблюдаемый или предсказываемый адрон. Протон, например, можно получить из двух u-кварков и одного d-кварка. Всё это легко проверить: заряд протона равен
2/3 + 2/3 — 1/3 = +1.
Для того чтобы протон получил правильное значение спина, равное 1/2, нужно, чтобы спин одного кварка был также равен 1/2. Векторы спина двух кварков направлены при этом в одну сторону, а третьего в противоположную. Складывая их, получаем спин трёх кварков, равный 1/2, что как раз соответствует спину протона.

Частицы, взаимодействующие между собой посредством "сильных" сил и имеющие полуцелый спин, называются барионами. Все барионы построены из трёх кварков разного цвета. Свойства барионов: заряд, странность, спин и другие - складываются из свойств составляющих их кварков.

      При построении мезонов и антибарионов используются антикварки. Они обозначаются теми же символами, что и кварки с чёрточкой вверху. Антикварки имеют противоположные свойства: u-антикварк обладает электрическим зарядом —2/3, d-антикварк +1/3. У обоих кварков странность равна 0. s-антикварк имеет электрический заряд +1/3 и странность +1.

Сильно взаимодействующие частицы с целочисленным спином - мезоны. Мезон строится из кварка и антикварка одного цвета. (Антикварки обозначаются теми же символами, что и кварки, но с чёрточкой наверху.) Считается, что мезоны как бы непрерывно меняют свои цвета так, что в целом остаются бесцветными.

      S-кварк необходим только для построения странных частиц, и действительно, это предусмотрено в точном определении странности: странная частица — это та, которая содержит, по крайней мере, один s-кварк или один s-антикварк. Поскольку массы странных частиц несколько больше масс частиц без странности, масса s-кварка должна быть больше, чем массы двух других кварков.

      Кварковые правила дают исключительно простое и наглядное объяснение строения адронов. Однако сами правила построения адронов представляются довольно загадочными. Почему можно объединять три кварка, но нельзя два или четыре? Почему нельзя выделить один изолированный кварк? Первое, что приходит на ум при поиске ответов на эти вопросы, — это то, что у кварковой теории есть некоторые дефекты.

      Пожалуй, наиболее существенная трудность, с которой сталкивается такая модель кварков, нарушение одного из непоколебимых принципов квантовой механики — принципа Паули, запрещающего частицам с полуцелым спином находиться в одинаковых состояниях — то есть ничем не отличаться друг от друга. Кварки, однако, как будто не желают подчиняться этому правилу: ведь для создания, скажем, омега-частицы (её спин равен 3/2, электрический заряд —1, а странность —3) нужно три s-кварка, причём все три должны быть совершенно одинаковыми.

      Видимое нарушение принципа Паули, а также вопросы, связанные с существованием частиц с нецелым зарядом, представляли весьма серьёзные проблемы. Конечно, кварки можно рассматривать просто как какие-то математические объекты, выражающие внутреннюю симметрию элементарных частиц. Но физики пользуются динамическими кварковыми моделями, считая кварки реально существующими и взаимодействующими между собой. К примеру, представление о протоне или каком-нибудь другом барионе как о частице, состоящей ровно из трёх кварков, строго говоря, носит статический характер. В действительности же картина оказывается значительно сложнее: под действием гигантских сил, связывающих кварки, из вакуума должны непрерывно рождаться, а затем опять взаимно уничтожаться пары, состоящие из кварков и антикварков. Вся система как бы находится в постоянном “кипении” — в состоянии динамического равновесия.

      Путь к решению проблемы, связанной с нарушением принципа Паули, был подсказан О.Гринбергом из Мэрилендского университета: если кварки не могут быть одинаковыми, то нужно сделать их разными... Пусть кварки одного аромата различаются ещё по какому-нибудь параметру, например, по “цвету”. Конечно, этот термин не имеет ничего общего с обычным смыслом этого слова, но он тем не менее позволяет провести интересную аналогию. Так же как три цвета, например, в цветном телевизоре, смешиваясь, могут дать белый цвет, так и кварковые цвета должны быть перемешаны таким образом, чтобы составленная из них частица не имела определённого цвета — была бесцветной. Для этого оказалось достаточным предположить, что каждый аромат может появляться в трёх цветах, например, красном, синем и зелёном. Каждый барион состоит из трёх кварков различного цвета, а мезон — из кварка и антикварка одного цвета. Но они постоянно меняют свой цвет, так что ни один мезон не является цветной частицей. Грубо говоря, это похоже на быстро вращающийся трёхцветный диск, который кажется просто серым. Таким образом, хотя цветные кварки и могут существовать, цветную частицу увидеть не удастся.

      Цена гипотезы цвета заключается в утроении числа кварков — теперь их становится девять. В первый момент может даже показаться, что это должно приводить к резкому увеличению числа адронов. Казалось бы, что число мезонов должно возрасти в 9 раз, а барионов в 27 раз. Но правила композиции адронов из цветных кварков гарантируют, что никакие дополнительные частицы наблюдаться не будут. Ведь вид частицы определяется только ароматом составляющих её кварков, а распределение цветов между ними может быть произвольным, так как в конечном счёте частица всегда бесцветна.

      Хотя цветную частицу и невозможно наблюдать, гипотеза цвета получила и экспериментальное подтверждение: результаты многих экспериментов хорошо согласуются с представлением о цветных кварках и совершенно не объясняются теорией кварков без цвета.

      Теоретически всё это довольно убедительно, но бесспорным доказательством существования кварков может стать только открытие самих кварков. Казалось бы, частицы с таким необычным свойством, как нецелый электрический заряд, если только они существуют, могут быть легко обнаружены. Но вот тут-то и проявилась совершенно мистическая природа кварков: многочисленные поиски, ведущиеся уже более десяти лет, пока не дали каких-либо определённых результатов. Поиски кварков идут в нескольких направлениях.

      Во-первых, это эксперименты на ускорителях. Если свободные кварки могут существовать, то при достаточно больших энергиях сталкивающихся частиц можно надеяться “выбить” из них кварки. Но пока это сделать не удалось. Видимо, кварки очень тяжёлые частицы — в 10—20 раз тяжелее протона. Может показаться удивительным, что составляющие части тяжелее целого, однако с точки зрения физики всё объясняется довольно просто. Как известно, масса и энергия — равноправные формы существования материи. Массы элементарных частиц принято измерять не в граммах, а в единицах энергии — электрон-вольтах. Энергия связи тяжёлых кварков, составляющих, скажем, протон, настолько громадна, что основная часть их массы “съедается” взаимодействием. Поэтому для того, чтобы разбить протон и выпустить кварки на волю, надо приложить просто чудовищную энергию извне. Такую энергию невозможно получить на существующих сейчас ускорителях. Только эксперименты на значительно более мощных установках, которые позволят получать частицы с энергией в триллионы эдектром-вольт, смогут дать окончательный ответ, существуют ли свободные кварки.

      Тем не менее учёные не сидят сложа руки, дожидаясь постройки новых ускорителей. Есть более простые способы поисков частиц с дробным зарядом. Все они основаны на предположении о том, что кварки в небольших количествах находятся в обычном веществе. Это не так уж невероятно.

      Кварки могли быть выбиты из элементарных частиц космическими лучами, энергия которых намного превосходит энергию, получаемую на ускорителях. Такой кварк, заряженный отрицательно, мог быть захвачен атомным ядром вместо электрона и образовать атом с дробным зарядом. Положительно заряженные кварки могли сами играть роль атомных ядер и, захватив электрон, образовать водородоподобные атомы. Конечно, такие атомы должны встречаться чрезвычайно редко. Однако вполне возможно, что в достаточно большом кусочке вещества окажется атом с нецелым зарядом. Но как его обнаружить? Как определить величину заряда?

      И тут вспомнили эксперимент, проделанный в начале нашего века известным физиком Р.Милликеном. Ему удалось построить установку, с помощью которой можно было определять заряд капелек масла. Наблюдая в микроскоп за поведением отдельной капельки масла, Милликен установил, что минимальный заряд, которым может обладать частица вещества, равен заряду электрона. Однако в сообщении, сделанном им в 1909 году в философском журнале, имелась одна примечательная оговорка. “Я пренебрёг, — писал Милликен, — одним ненадёжным и невоспроизведённым вторично наблюдением одной заряженной капли, которое давало величину заряда этой капли примерно на 30% меньше, чем окончательное значение e (заряд электрона)”.

      Так что же это было? Ошибка или капля с дробным зарядом? Более полувека это замечание Милликена не привлекало внимания физиков, но с появлением гипотезы о существовании кварков стало ясно, что эксперимент необходимо повторить.

На схеме показана часть экспериментальной установки, на которой производились поиски дробнозаряженных частиц в Стэнфорде. Вся установка имела высоту около двух метров. Она охлаждалась жидким гелием до 4°K (градусов Кельвина). На рисунке изображены основные рабочие элементы: конденсаторные пластины, источники электронов и позитронов и магнетометр. С помощью специального загрузочного устройства ниобиевый шарик весом около 10^-4 грамма, заряд которого предстояло измерить, помещался между пластинами конденсатора. Регулируя величину тока в сверхпроводящей обмотке, расположенной под нижней пластиной, можно было "подвесить" шарик в магнитном поле точно в центральном положении. Амплитуда колебаний шарика, возникающих под действием переменного электрического поля, регистрировалась с помощью магнетометра. Капсулы с радиоактивными изотопами натрием-22 и таллием-206 служили источниками позитронов и электронов. С их помощью можно было изменять заряд, находящийся на ниобиевом шарике. В 1977 году на двух из трёх шариков, прошедших термическую обработку на вольфрамовом основании, было зарегистрировано наличие дробного заряда равного 1/3 заряда электрона.

      И вот в мае 1977 года мир облетело волнующее сообщение: трём физикам из Стэнфордского университета удалось обнаружить частицы с зарядом, равным 1/3 заряда электрона. Установка, которую использовали в своем эксперименте Д.Ля Рю, В.Фэирбэнк и А.Хебард, представляла современный вариант установки Милликена. Вместо капелек масла стэнфордские физики решили измерять заряд на шариках из ниобия, которые были значительно тяжелее капелек масла и состояли из большего числа атомов.

      По словам Д.Ля Рю, установка позволяла измерять заряд почти в сто раз меньший, чем заряд электрона. Трудно описать удивление исследователей, когда они обнаружили, что один из шариков, нёсший на себе дробный заряд, при повторном измерении потерял это свойство. Что же произошло? Дело в том, что между сериями измерений все шарики проходили очистку сначала в спирте, а затем в ацетоне. Значит, дробный заряд, если только такой действительно был, находился на поверхности шарика. Тогда обратили внимание на то, что часть шариков при подготовке эксперимента была подвергнута термической обработке не на основании из ниобия, а на основании, сделанном из вольфрама. Может быть, всё дело в вольфраме? В последней серии экспериментов было обнаружено, что два из трёх шариков, проходивших обработку на вольфрамовом основании, действительно несут на себе дробный заряд. Это был несомненный успех.

      Итак, можно ли утверждать, что кварки обнаружены? Большинство физиков считает такой вывод несколько преждевременным. Профессор Фэирбэнк считает, что в истории вольфрамового образца, который использовался в их эксперименте, возможно, было что-то такое, что придало ему необычное свойство.

      Фэирбэнк руководит сейчас целой армией студентов, ведущих поиски кварков 24 часа в сутки. Сейчас они готовят новый эксперимент.

      Как считают многие физики, сам факт того, что кварки пока не найдены, свидетельствует в пользу их существования. Всё это объясняется довольно просто, если предположить, что силы, действующие между кварками, не уменьшаются с расстоянием, как это происходит, например, с гравитационными или электрическими силами, а остаются постоянными или даже растут по мере удаления кварков друг от друга. Для того чтобы выбить электрон из атома, требуется несколько электрон-вольт; для расщепления атомного ядра нужно уже несколько миллионов электрон-вольт, а для того чтобы отделить кварк от протона хотя бы на сантиметр, понадобилось бы приложить фантастическую энергию — примерно 10¹³ миллиардов электрон-вольт! Задолго до того, как такой энергетический уровень будет достигнут, начнут действовать другие процессы. Из энергии, вкладываемой для отделения кварка, материализуются кварк и антикварк (частицы и античастицы могут рождаться только парами). Новый кварк займёт место кварка, удаляемого из протона, и восстановит эту частицу. В свою очередь, антикварк “прилипнет” к удаляемому кварку и образует мезон. Вместо изоляции отдельного кварка мы будем наблюдать лишь рождение мезона. Таким образом, получается, что мы никогда не сможем увидеть отдельный кварк, какую бы энергию ни использовали.

      Если эта интерпретация ненаблюдаемости кварков верна, то возникает интересная возможность ограничить бесконечное дробление структуры материи. Действительно, атомы можно разложить на электроны и ядра, ядра, в свою очередь, — на протоны и нейтроны, а протоны и нейтроны — на кварки. Ну а дальше? Теория неразделимости кварков предполагает, что на этом всё заканчивается. Трудно представить себе внутреннюю структуру частицы, которая даже не может быть образована...

      Таким образом, выходит, что кварки всё-таки существуют, хотя и не могут быть непосредственно обнаружены. Но как убедиться в этом?

      Большинство учёных считает, что гипотезу о существовании кварков замечательным образом подтверждает недавно открытое семейство “очарованных” частиц. В результате оказалось: для описания новых мезонов трёх ароматов кварков недостаточно. Пришлось ввести новый, четвёртый кварк, получивший название “очарованного” кварка и обозначаемого символом c от слова (charm — очарование).

j/ψ-мезон, состоящий из "очарованного" кварка и антикварка, - была обнаружена в ноябре 1974 года. Хотя её "очарование" равно 0, эта частица привела к открытию семейства "очарованных" частиц.
Интенсивные поиски "очарованных" мезонов завершились летом 1977 года открытием последнего члена этого семейства, F-мезона - частицы, обладающей ненулевым "очарованием" и "странностью".

      В ноябре 1974 года две группы физиков-экспериментаторов одновременно объявили об открытии новой частицы. Одна группа из Брукхейвенской национальной лаборатории назвала эту частицу j-мезоном, группа физиков из Стэнфорда дала название — ψ-мезон. Впоследствии её так и стали обозначать j/ψ-мезон. Как и у “странных” частиц, время жизни нового мезона оказалось значительно большим, чем у других адронов. Кроме того, он был более чем в три раза тяжелее протона, а это никак не могло быть объяснено с помощью известных кварков. Тогда было выдвинуто предположение, что мезон состоит из кварка и антикварка нового, четвёртого типа. Новый кварк должен был быть тяжелее своих предшественников. Это позволяло объяснить необычно большое время жизни j/ψ-мезона: ведь чем тяжелее кварки, тем меньше относительное влияние действующих на них сил. Поэтому для аннигиляции “очарованного” кварка и антикварна, составляющего этот мезон, требуется большее время. Вскоре был обнаружен ещё один мезон, который можно было интепретировать как возбуждённое состояние j/ψ-мезона. Но если бы новый кварк действительно существовал, то, как следует из кварковой модели, наряду с j/ψ-мезоном должны были существовать и другие, например, мезон, составленный из “очарованного” кварка и обычного антикварка.

Супермультиплет мезонов, который включает недавно обнаруженные "очарованные" частицы, можно расположить в вершинах кубического восьмигранника. В нём 15 частиц, шесть из которых обладают "очарованием". Каждый мезон состоит из кварка и антикварка.

      Целенаправленные поиски таких частиц, продолжавшиеся в течение последующих трёх лет, увенчались полным успехом: были обнаружены все мезоны, предсказываемые кварковой моделью. Последним из этого семейства мезонов был обнаружен F-мезон, состоящий из “странного” и “очарованного” партнёров. Более того, массы обнаруженных частиц прекрасно согласовывались с представлением о существовании четвёртого, “очарованного” кварка.

Так изобразил наш художник Н.Розанов ещё один новый мезон, похожий на j/ψ-частицу, но тяжелее её больше чем в три раза. Полагают, что он составлен из кварка и антикварка, которые обладают пятым ароматом - "красотой".

      С открытием F-мезона новые находки отнюдь не прекратились. Совсем недавно группа физиков, работающая под руководством профессора Л.Ледермана (США), сообщила об открытии ещё одного мезона, почти в десять раз тяжелее протона. Если это открытие подтвердится, то, по-видимому, придётся добавить ещё один кварк, наделённый новым ароматом — “красотой” (beauty). Более того, теоретики убеждены в существовании ещё одного кварка, тяжелее всех предыдущих. Для него даже придумали название t-кварк (truth — истинный).

Как следует из различных теоретических построений, наряду с "красивым" b-кварком должен также существовать ещё более тяжелый шестой кварк - "истинный", или "правдивый", также нарисованный нашим художником Н.Розановым.

      Так сколько же существует кварков? Ответ на этот вопрос продолжает оставаться предметом споров и гипотез. Хотя мы ещё многого не знаем о самих кварках, представление о них уже сегодня даёт возможность соединить многие, казалось бы, не связанные между собой, теоретические положения в изящную картину структуры микромира. Ближайшая задача, в решении которой представление о кварках, возможно, сыграет ключевую роль, — это описание динамики процессов, происходящих в микромире. А это, в свою очередь, должно привести к созданию единой теории, объясняющей поведение всех элементарных частиц.